Аннотация: В статье соискателя ОЦАД иерея Дмитрия Лактюхина представлен анализ событий, связанных с визитом церковной делегации во главе с митрополитом Николаем (Ярушевичем) в Великобританию в контексте визита патриаршей делегации на Ближний Восток в 1945 г. Привлечен большой комплекс источников, включая публикации в Журнале Московской Патриархии, документы из государственных и церковных архивов. Впервые привлечены к изучению темы материалы об участии НКГБ в подготовке и осуществлении визита, а также во многом уникальный пример участия в церковной делегации кадрового офицера спецслужб под прикрытием иеромонаха Московского патриархата. Особо отмечена роль лично митрополита Крутицкого Николая как выдающегося церковного деятеля и дипломата, стоявшего у истоков возрождения внешней церковной деятельности Московской патриархии. Изучен вопрос подготовки визита представителей Англиканской церкви в Москву и ответного визита в Лондон с самых первых дней их подготовки в 1942–1943 гг. Привлечены ранее не изученные материалы, связанные с посещением 15 июня 1945 г. русского прихода в Лондоне, в частности письма русских эмигрантов — членов общины — прот. Владимира Феокритова, С. Большакова.

***

Если визит митрополита Николая (Ярушевича) на Ближний Восток привлек в последние годы очень значительное внимание исследователей [Додонов, Зайцева, Копылова, Лукина, Монгуш, 2020; Додонов, Зайцева, Копылова, Лукина, Монгуш, 2021; Каиль, 2020; Беглов, 2023 (а); Беглов, 2023 (б)], то визит в Великобританию еще не был в центре внимания исследователей.

Поездку митрополита Николая в Лондон нельзя рассматривать вне контекста внешнеполитического курса СССР в отношении Великобритании, который формировался и направлялся лично И. Сталиным. Именно вопросы предстоящей поездки за рубеж обсуждались 10 апреля 1945 г. на встрече И.В. Сталина с патриархом Алексием, которого сопровождал митрополит Николай и протопресвитер Н. Колчицкий[1]:

«шла речь о предстоящей в мае поездке Патриарха Алексия в Палестину с целью паломничества к Св. Гробу Господню и в другие страны Ближнего Востока с ответными визитами восточным патриархам» [Прием И.В. Сталиным Патриарха Алексия, Митрополита Николая и Протопресвитера Колчицкого, 1945. C. 3].

Историк Н.Ю. Пивоваров справедливо отмечает, что своим истоком поездка в Лондон имеет встречу митрополита Николая в Куйбышеве[2] с помощником посла Великобритании Бакклеем в СССР в сентябре 1942 г., на которой впервые был поставлен вопрос об обмене церковными делегациями [Пивоваров, 2017. С. 189]. Конечно, экспромтом поездка митрополита Николая в Куйбышев к английским дипломатам, что не исключает Н. Пивоваров, не была. С конца 1941 г. руководство Московской патриархии начало тесно взаимодействовать с НКГБ по выстраиванию внешних контактов. То, что уже в 1941 г. под влиянием внешнеполитического фактора отношение к Московской патриархии начинает меняться в лучшую сторону, показывают недавно опубликованные документы из архивов Ватикана [Фадеев, Беглов, 2023]. 18 июля 1942 г.[3] митрополиту Сергию и митрополиту Николаю в Ульяновске был представлен «послушник» Иван Михеев, сотрудник НКГБ, который будет членом церковных делегаций на Ближний Восток и в Лондон в 1945 году [Михеев, 2005 (а)].

В марте 1943 года уже сам посол А. Керр направил главе НКИД В.М. Молотову ноту с просьбой принять делегацию Англиканской церкви [Пивоваров, 2017. С. 189]. Согласно- но записи беседы народного комиссара иностранных дел СССР В.М. Молотова с послом Великобритании в Москве А.К. Керром от 26 июля 1943 г., на ней стороны согласовали кандидатуру главы делегации Англиканской церкви — архиепископа Йоркского[4]. Посол Керр так обосновал свое предложение: «…для этой роли невозможно было бы выбрать лучшее лицо. Архиепископ Йоркский очень интересуется Советским Союзом. Он играет выдающуюся роль как в чисто церковных, так и в общественных делах Англии» [СССР и германский вопрос, 1996. С. 227].

Митрополит Николай, формально занимавший до 28 января 1944 г. Киевскую кафедру, замещал митрополита Сергия в Москве (с конца января 1942 г. по август 1943 г.) во время нахождения последнего в эвакуации. Вернувшись в Москву в начале 1942 гг. после снятия угрозы захвата города, он занимался налаживанием внешних церковных связей в координации с государственными органами, в том числе подготовкой визита англиканской делегации.

Поездка митрополита Николая в Англию планировалась давно, как ответная на визит архиепископа Йоркского с двумя капелланами в сентябре 1943 г. [Пребывание делегации Англиканской Церкви в Москве, 1943], но несколько раз переносилась. Сталин считал, что визит нельзя совершать, пока англичане и американцы не откроют второй фронт, затягивание с которым его очень раздражало. Еще в октябре 1943 г. Г.Г. Карпов отверг предложение патриарха Сергия направить делегацию в Англию, после чего патриарх Сергий этот вопрос более не поднимал. Как отмечается в записке Г.Г. Карпова В.М. Молотову от 20 июля 1944 г., патриарх Алексий в ответном письме послу Великобритании, в котором он благодарил за послание архиепископу Кентерберийскому, сообщал:

«О времени, когда можно будет направить нашу делегацию в Англию, я извещу Ваше Превосходительство для сообщения Его Милости Архиепископу Кентерберийскому» [Русская православная церковь, 2009. С. 320].

В итоге уже в 1945 году поездку делегации во главе с митрополитом Николаем в Англию решили частично совместить с визитом делегации во главе с патриархом Алексием на Ближний Восток [Додонов, Зайцева, Копылова, Лукина, Монгуш, 2020. С. 275].

Вопрос о поездке патриарха Алексия с церковной делегацией на Ближний Восток был поставлен Советом по делам РПЦ перед председателем Совнаркома И. Сталиным запиской от 3 мая. Причем Карпов так формулировал задачу поездки: «Основной темой для взаимных бесед с Восточными патриархами намечается подготовка вопроса об организации в Москве осенью сего года всемирной конференции всех христианских церквей (кроме римско-католической)». В состав делегации были утверждены:

«митрополит Крутицкий Николай (Ярушевич), архиепископ Тульский Виталий (Введенский), протопресвитер Николай Колчицкий, священник Михаил Зернов, иеромонах Иувеналий (Лунин), протодиакон Сергей Павлович Туриков, иподиакон Сергей Николаевич Колчицкий» [там же. С. 274].

Г. Карпов в связи с этим отмечал:

«Однако, в связи с усиливающейся заинтересованностью церковными делами на Ближнем Востоке со стороны англичан и попытками подчинить своему влиянию руководителей Восточных православных церквей, является настойчивой необходимостью, в противовес этому, значительное усиление авторитета русской православной церкви и организация моральной и материальной поддержки Восточным церквам» [там же. С. 238].

Г.Г. Карпов писал И.В. Сталину поездке в Англию отдельно:

«В связи с тем, что для ответного визита на приезд в Москву архиепископа Йоркского в 1943 г. от архиепископа Кентерберийского имеется приглашение о прибытии русской церковной делегации в Лондон к 12 июня с[его] г[ода], имеется в виду, что из Египта митрополит Крутицкий Николай, протопресвитер Николай Колчицкий и иеромонах Иувеналий отделятся от патриаршей делегации и выедут в Лондон с расчетом прибытия туда к 12 июня» [там же. С. 275].

Уже 4 мая секретарь Сталина А. Поскребышев сообщил согласие вождя на поездку патриарха и делегации. Последний дал особые указания о включении охраны из числа сотрудников спецслужб в состав делегации: «…поездка патриарха и делегации разрешается, но обязательно с личной охраной в штатском» [там же].

Г. Карпов 5 мая 1945 г. писал в Наркомат иностранных дел, что в Лондон делегация во главе с митр. Николаем должна прибыть 12 июня:

«Из числа этой делегации митрополит Крутицкий Николай, протопресвитер Колчицкий Н.Ф. и иеромонах Иувеналий из Каира выедут в Лондон по приглашению архиепископа Кентерберийского, куда они должны прибыть точно 12 июня» [Додонов, Зайцева, Копылова, Лукина, Монгуш, 2020. С. 276].

Обращает на себя внимание первый пример участия в зарубежной церковной делегации кадрового разведчика под прикрытием священнослужителя. О своей деятельности в эти годы Михеев, скончавшийся относительно недавно, в 2016 году, подробно рассказал в опубликованных в 2005 г. воспоминаниях [Михеев, 2005 (а, б, в)]. Поездка в Англию также описана им в ряде эпизодов. Историк разведки Н. Долгополов посвятил Михееву очерк в серии книг цикла «Жизнь замечательных людей» [Долгополов, 2021]. К этой личности не раз обращались историки Церкви.

А начиналась история «церковного служения» Ивана Михеева в июле 1941 г., когда бывший обновленческий архиепископ Василий Ратмиров был принят, очевидно, по настоянию НКГБ, митрополитом Сергием в сущем сане в качестве епископа. [Василий Ратмиров, 2004]. Историк обновленчества прот. В. Лавринов указывает, что он был рукоположен во епископа по решению обновленческого Синода в 1931 году в брачном состоянии. [Лавринов, 2015. С. 196].

Вероятно, митрополит Сергий поверил Ратмирову, который уверял что был хиротонисан патриархом Тихоном в 1921 году в епископа Ейского, викария Ставропольской епархии, что не соответствовало действительности.

Он и подготовил кадрового сотрудника разведки, тогда 22-летнего Ивана Михеева, для выполнения роли сначала «иподиакона» и «послушника», а затем «иеромонаха». В опубликованных источниках нигде не упоминается вопрос о том, был ли он рукоположен Ратмировым и имел ли место постриг. Сам Ратмиров в обновленчестве монашества не принимал и был женатым епископом. Будучи принятым в Московскую патриархию в сущем сане, т.е. не имею монашеского пострига, он не мог сам совершать постриги. Впрочем, если Ратмиров и совершал над Михеевым рукоположение, канонической силы он не имело, т.к. сам Ратмиров имел неканоническую хиротонию. Все хиротонии, совершенные обновленцами после апреля 1924 года, согласно решению Патриарха Тихона, не признавались. Сам Михеев вспоминал, что митрополит Сергий дал письменное благословение Ратмирову на его постриг в июле 1942 г. [Михеев, 2005 (а)]. С августа 1941 года Михеев под руководством Ратмирова на оккупированной территории Тверской и Смоленской областей выявлял немецкую агентуру, руководил действиями партизан. После освобождения Белоруссии помогал Ратмирову в Минске. В январе 1945 г. он вместе со своим епископом представлял Минскую епархию на Поместном соборе [Списки… 2009. С. 129]. На фотографиях 1945 г., опубликованных в Журнале Московской Патриархии (ЖМП) [Николай, 1945 (б)], он с крестом золотого цвета. Поездка на Ближний Восток и в Англию стала последним его заданием в качестве «священнослужителя». Судя по всему, изначально в переговорах с англичанами он не упоминался, им сообщалось, что в Англию приедут митрополит Крутицкий (с 28 января 1944 г.) Николай (Ярушевич) и управляющий делами Московской патриархии протопресвитер (с февраля 1945 г.) Николай Колчицкий. Последний в разговоре с Михеевым настоял, что он во время поездки будет числиться иеромонахом, а не игуменом: «Перед отъездом из Москвы отец Николай Колчицкий предложил представить меня прессе и официальным кругам как иеромонаха, а не игумена, кем я был в это время. Отец Николай объяснил свою просьбу тем, что, дескать, духовенству за границей сан игумена представляется как должность настоятеля монастыря, кем я не являюсь» [Михеев, 2005 (б)]. Действительно, в списках членов Поместного собора он значился как «игумен Иувеналий» [Списки… 2009. С. 129]. Прот. Н. Колчицкий понимал цену этого «игуменства» и, очевидно, боялся, что высокий сан, несопоставимый с нецерковным поведением Михеева, будет выглядеть диссонансом в глазах зарубежных церковных деятелей и вызовет подозрения. В советских документах 1945 г., связанных с подготовкой и проведением рассматриваемых нами визитов, Михеев везде именуется «иеромонахом». Это значит, что прот. Н. Колчицкий согласовал с Карповым временное «понижение в сане» для Михеева-Лунина.

Согласно плану поездки, с момента вылета из Москвы 27 мая 1945 г. и до прибытия в Каир 10 июня 1945 г. митрополит Николай постоянно находился с патриархом, а его будущие спутники протопресвитер Николай и иеромонах Ювеналий (Лунин), а также некоторые другие члены делегации в ряде мероприятий с патриархом не участвовали.

Из Иерусалима 3 июня митрополит Николай отправляет телеграмму в Каир советскому посланнику Щиборину[5] с просьбой о содействии перелета из Каира в Лон- дон. Таким образом, при подготовке визита и в ходе его взаимодействовал не только с сотрудниками Совета по делам русской православной церкви, но и с сотрудниками НКИДа. А.Д. Щиборин был активно включен в продвижение интересов Московской патриархии на Востоке. Так, выезжая к месту назначения в Каир в конце 1944 года, он взял с собой письма от патриаршего местоблюстителя митрополита Алексия с приглашением на Поместный собор патриарху Антиохии, патриарху Александрии и патриарху Иерусалима, которые были доставлены адресатам [Каиль, 2020. С. 9].

Английские мандатные власти официально контролировали территорию Палестины с 1920 года, от них зависело то, как в Иерусалиме будет принята делегация из Москвы. В итоге англичане не приняли меры для того, чтобы визит прошел на высоком уровне. Об этом докладывал в Москву тот же А.Д. Щиборин. Г.Г. Карпов получил такую информацию из НКИД:

«По сведениям же, полученным нашим Посланником в Египте т. Щибориным от греческой принцессы Ирины, Иерусалимский патриарх Тимофей не оказал Патриарху Алексию и делегации должного приема, так как не получил по этому поводу указаний от английских властей. Лично Алексий приемом в Иерусалиме доволен» [Додонов, Зайцева, Копылова, Лукина, Монгуш, 2021. С. 210].

Патриарх Тимофей не имел материальных средств для оказания должного уровня приема высоких церковных гостей из Москвы, но и отсутствие желания англичан обеспечить визит на должном уровне сыграло свою роль.

Еще в Палестине митрополит Николай получил возможность общения с британскими государственными деятелями. Согласно приглашению, на бланке окружного комиссара Иерусалима, митрополит был приглашен прибыть к нему 3 июня к 18:30 [Keith-Roach, Eedle, 1994]. Эту должность занимал Эдвард Кейт-Роуч (1885–1954) (Edward Keith-Roach). Возможно, речь шла о русских участках в Иерусалиме [Cафонов, 2020], которые находились под управлением британской администрации. Кроме того, в Каире он посетил англиканский храм [[Додонов, Зайцева, Копылова, Лукина, Монгуш, 2021.С. 218].

В Египте митрополит Николай был всегда рядом с патриархом, 10 июня, в воскресенье, после литургии в Каирском кафедральном соборе св. Николая святейший патриарх Алексий «простился с отъезжавшими в Лондон» [Николай, 1945 (б). С. 27]. 10 июня 1945 года после окончания богослужения в каирском храме св. Николая митрополит Николай Крутицкий произнес исключительную по своей силе и убедительности проповедь. Речь произвела очень сильное впечатление на присутствующих, она была выслушана с огромным вниманием. Почти вся русская белоэмигрантская колония, присутствовавшая в храме, плакала [там же. 2021. С. 217–218]. Этот опыт очень пригодился через несколько дней в Лондоне, когда 15 июня 1945 г. он произнес слово перед тамошними русскими эмигрантами.

Основным источником по пребыванию митрополита Николая в Англии является его обширная статья «Поездка в Англию», опубликованная в возглавляемом им Журнале Московской Патриархии [Поездка в Англию, 1945].

11 июня митрополит Николай с остановками на о. Мальта и на юге Франции перелетел в аэропорт возле Лондона, откуда направился поездом в город. На встречу на вокзале митрополита Николая приехал архиепископ Йоркский Гарбетт. «В вагон входит капеллан Сержант, служивший при нас в Англии переводчиком (он хорошо говорит по-русски), представляется митрополиту Николаю, целует руку. Мы выходим из вагона» [там же]. Михеев сразу заподозрил в этом капеллане сотрудника английских спецслужб: «Все время, пока мы находились в Англии, нас внимательно опекали капелланы Сержант и Уоддамс, причем Сержант хорошо владел русским языком. Где он изучал русский, он не сказал, но мы догадывались, и уж не мой ли он коллега, подумал я, только с другой стороны» [Михеев, 2005 (б)].

Из Лондона митрополит Николай направил телеграмму о своем прибытии Г.Г. Карпову, о чем сообщал последний: «12 июня получена мною телеграмма от митрополита Николая, в которой он сообщал, что 11 июня благополучно прибыли в Лондон» [Беглов (б) С. 126].

13 июня из Александрии патриархом Алексием была направлена телеграмма на французском языке:

«Советское посольство, митрополиту Николаю. С благополучным прибытием в Англию. мое почтение и наилучшие пожелания высокопреосвященству архиепископу Кентерберийскому и преосвященству архиепископу Йорскому. Патриарх Алексий»[6]

Телеграмма была переведена на русский язык в советском посольстве в Лондоне и передана митрополиту Николаю.

Свое место размещения в Лондоне митрополит Николай описывал так: «…прекрасный отель Св. Джемса, где нам отведена удобная квартира из нескольких комнат» [Николай, 1945 (б). С. 29]. Адрес пребывания митр. Николая в Лондоне был обозначен как Flat 142., Court of St. James’s, Buckingham Gate. В 1897 г. отставной майор Чарльз Поли купил участок земли в центре Лондона, принадлежавший лондонскому суду, и построил фешенебельный отель из шести корпусов с единым внутренним двором. В настоящее время здесь расположен отель St. James’ Court, A Taj Hotel.

Обеспечение визита церковной делегации в Лондон осуществляли спецслужбы. По прибытии И. Михеев должен был войти в контакт с местными коллегами по НКГБ. От них он, видимо, получил предостережение о прослушивании номера в отеле. Он в своих воспоминаниях приводит эпизод, произошедший с ними в номере, намекая, что номер был нашпигован прослушивающей аппаратурой.

«В этом отеле нам предоставили один номер на троих, но просторный: с тремя спальнями, кухней, двумя ваннами и двумя туалетами. В номере нас и питали. Обычно это были завтраки и ужины, изредка обеды, когда не устраивались приемы. На завтрак нам подавали обычно скромные сандвичи, джем с булочкой и овсяную кашу — излюбленную пищу англичан. И однажды не выдержал владыка Николай, возмутился и отец Николай: как же так, наша страна потеряла в войне с немцами больше, чем Англия, во много крат, но мы разве так принимаем гостей? Вдруг митрополит спохватывается, вскакивает со стула, хватает с дивана подушку и накрывает ею телефон, стоявший на тумбочке, давая понять, что мы забыли о возможном прослушивании нашего жилища. Глядя друг на друга, мы все заулыбались, прекратив разговор на скользкую тему. Наивность митрополита вполне оправданна, не знал он, что для прослушивания разговоров в помещении спецслужбы противника, как и мы тоже, ставили «жучки» не только в телефоне, но и в других местах, в том числе и под крышкой стола, за которым мы сидели. Но как бы ни было смешно с жестом митрополита, а на следующий день наш рацион питания значительно улучшился: появилась копченая рыба, ветчина, даже красная икра и опять же джем и овсяная каша. Может быть, англичане дали понять, чтобы мы были более вежливыми в гостях, а может быть, это простое совпадение? Как знать!» [Михеев, 2005 (б)].

В день приезда, 11 июня, делегация посетила посла СССР Ф.Т. Гусева[7], Михеев добавляет интересный эпизод:

«Выполнение программы нашего пребывания в Англии началось с визита к послу Советского Союза Ф.Т. Гусеву. Не помню точно, о чем шел разговор, кажется, митрополит Николай просил закупить для делегации (а в основном для него) некоторые вещи на имевшуюся у него валюту. Я попытался подать свой голос, что некоторые вещи покупать не имеет смысла, так как они есть в Москве. Митрополит бросил на меня суровый взгляд, дав понять, чтобы я не совал свой нос куда не следует, знай, мол, всяк сверчок свой шесток. Я понял и учел на будущее...» [Михеев, 2005 (б)].

На поездку в Англию правительство по ходатайству Совета по делам РПЦ выделило делегации 150 английских фунтов стерлингов [Додонов, Зайцева, Копылова, Лукина, Монгуш, 2020. С. 277]. Однако расходы полностью покрывались принимающей стороной и советским посольством, поэтому на эти суммы митрополит Николай просил посла помочь купить нужные ему вещи, которых в СССР не было, несмотря на уверения юного «игумена» из НКГБ. Уполномоченный совета по г. Москве и области А.А. Трушин характеризовал митрополита Николая как человека, который «любит деньги». Митрополит был человеком со слабым здоровьем, много времени и сил тратил на лечение, поэтому мог интересоваться покупкой лекарств в Англии. Совет и сам Г.Г. Карпов не раз помогали митр. Николаю в решении вопросов со здоровьем. В октябре 1946 г., например, он писал в Грузию местному уполномоченному способствовать организации лечения владыки Николая, который отправлялся в Сухуми для отдыха и лечения с проживанием на частной квартире.

Митрополит Николай и отец Николай, зная, что «иеромонах Ювеналий»[8] — сотрудник НКГБ, имели основания опасаться вести откровенные разговоры при нем. Он жил в одном номере со священнослужителями и контролировал все их разговоры, в том числе телефонные.

О том, как это происходило, помогает понять рассказ русского эмигранта богослова и историка Церкви Н.М. Зернова[9], который знал прот. Николая еще с 1920 г., когда он жил в доме Зерновых в Ессентуках. Он вспоминал: «Всё, что касалось их приезда, было окружено большой тайной. Хотя программа пребывания делегации в Англии была в руках нам хорошо знакомых англичан, они не только не посвятили нас в свои планы, но, наоборот, дали нам понять, что русские иерархи приезжают для встречи с англиканами и что у них не будет времени для бесед с эмигрантами. Моя сестра и мы с женой[10] всё же решили во что бы то ни стало пробиться через все препятствия и увидать посланников из Москвы. Судьба нашей Церкви стояла в центре всех наших интересов, кроме того, один из делегатов нам был хорошо известен. Отец Кольчицкий жил одно время в нашем доме в Ессентуках, был нашим духовным отцом и руководил юношеским кружком, собиравшимся у нас» [Зернов, 1970]. Зерновы уже в день приезда делегации, 11 июня, вечером смогли дозвониться до о. Николая в номер отеля: «Как только мы узнали о приезде делегации, моя сестра[11] позвонила в отель, где они остановились. Отец Кольчицкий пригласил нас немедленно приехать». Встреча немного разочаровала Зерновых, которые увидели очень закрытого для откровенной беседы человека:

«Как и тогда, перед нами стоял исключительный человек, волевой, умный, но отныне закрытый непроницаемой броней. За всё время его пребывания в Англии отец Николай ни единым словом не обмолвился о том, что пережил он за годы сталинизма, да и нас он мало расспрашивал. Говорили мы о задачах их миссии, рассказывал он нам о религиозном подъёме народных масс в России, интересовался положением Церкви на Западе» [там же].

Более свободно, как показалось Зерновым, себя чувствовал, несмотря на присутствие сексота, митрополит Николай:

«Мы обменялись с ним всего несколькими словами, но и эта мгновенная встреча произвела на нас неизгладимое впечатление. Особенно его светло-голубые, прозрачные глаза, глубоко проникавшие в душу собеседника, поразили нас. В нём чувствовалось огромное внутреннее напряжение человека, взявшего на себя трудный подвиг и несущего его, не сгибаясь под его непомерной тяжестью. Казалось, он один мог рассказать, что происходит с Церковью в России, что он один был способен приподнять ту завесу, которая скрывала ото всех истинное положение Православия под пятой советской власти. Митрополит отнёсся с интересом к нам» [там же].

Беседу с Зерновыми вечером 12 июня прервали англичане, приехавшие сопровождать делегацию в Ламбетский дворец для встречи с архиепископом Кентерберийским:

«Нашу беседу прервал приезд англичан. Они были удивлены и не очень довольны, встретив нас в гостях у русской делегации, которая должна была сразу ехать в Ламбетский дворец для представления архиепископу Кентерберийскому. Прощаясь, отец Николай просил нас приехать к нему ещё раз в тот же вечер» [там же].

Потом Зерновы несколько раз кратко говорили с о. Николаем, но обстоятельно поговорить не получилось. Описание попыток организовать такой разговор передает напряженность графика делегации и то пристальное внимание, с которым делегатов «вели» сотрудники посольства, коллеги И.И. Михеева.

«Начались дни всевозможных попыток продолжить наши беседы с делегатами. Это была скачка с постоянными препятствиями. Мы старались попасть на официальные приёмы, увидать их по вечерам или между собраниями, но нам почти никогда не удавалось поговорить с ними спокойно: или они опаздывали на свидание, назначенное ими же, или их вызывали в советское посольство, или «кто-то» появлялся «оттуда»» [там же]. Но даже в этих кратких беседах митрополит Николай и отец Николай так и не поделились сведениями о гонениях, которые пережила Церковь в СССР: «Мы узнали во время этих урывочных встреч о тысячах причастников, о сотнях крещений, о большом числе молодых людей, стремящихся попасть во вновь открытые семинарии… Делегаты были настроены оптимистически, они надеялись на дальнейшее облегчение положения верующих и на более свободное общение с внешним миром. Все наши попытки узнать о том, что было пережито Церковью в прошлом, встречали полное молчание» [там же].

С 1934 по 1947 г. Н.М. Зернов был секретарем содружества Албания святого и преподобного Сергия [Антонов, 2009. С. 115]. Он активно трудился, чтобы сблизить православных и англикан и успел об этом рассказать гостям из Москвы: «Для меня было тоже важно почувствовать, что та работа, которую я вёл все эти годы для сближения с англиканами, встретила сочувствие у митрополита Николая» [Зернов, 1970].

Он и передал митрополиту Николаю адресованную ему открытку без рисунка с надписью «от членов АнгликаноВосточного [так в тексте. — Д. Л.] Церковного Общества и Содружества святого мученика Албания и преподобного Сергия Радонежского с сердечным приветствием в знак глубокого почитания. Лондон. 1945 год».

Основная часть визита началась с посещения Ламбетского дворца: «12 июня в 11 часов утра мы сделали визит архиепископу Кентерберийскому д-ру Дж. Фишеру[12] в его лондонской резиденции — Ламбетском дворце… нас уже ожидали архиепископ Кентерберийский и архиепископ Йоркский. <…> Митрополит Николай произнес приветственную речь, в которой отметил значение личного контакта церковных деятелей, после чего прочитал архиепископу послание Патриарха Алексия, вручил текст этого послания и в подарок от нашего Патриарха — золотой крест с драгоценными камнями и фотоснимок большого размера. Архиепископ, принимая подарки, благодарил митрополита Николая и просил передать благодарность Патриарху Алексию за эти знаки внимания и дружбы» [Николай, 1945 (б). С. 31].

Вечером того же дня состоялась новая встреча с примасом Англиканской церкви, но уже в гостинице, где остановилась делегация:

«Во второй половине дня архиепископ Кентерберийский отдал визит нашей делегации, прибыв в отель Св. Джемса. Беседа была очень дружественной» [там же. С. 32].

Другим гостем в тот же день был представитель Константинопольского патриархата[13]:

«В этот же день к нам с визитом приезжал Митрополит Фиатирский Германос, имеющий постоянное местопребывание в Лондоне. В беседе он с восторгом отзывался о приеме, оказанном ему в Москве, когда он был почетным гостем нашего Поместного Собора в конце января сего года» [там же].

Митрополит Герман был активным деятелем экуменического и межправославного диалога [Istavridis, 1959; Хилл, 2004].

На Поместный собор, открывшийся 31 января 1945 г. в храме Воскресения в Сокольниках, была приглашена делегация Константинопольского патриархата, которую возглавил митрополит Герман.

1 июня состоялась поездка в Кентербери, где расположена кафедра архиепископа Гарбетта: «Выехали мы из Лондона на автомобилях в 10 часов утра в сопровождении епископа Гибралтарского Бакстона[14] и ряда других лиц. У огромного Кентерберийского собора, где совершается интронизация кентерберийских архиепископов, мы были встречены епископом Дуврским[15] там же. С. 33].

Митрополит в своей заметке не преминул упомянуть, что настоятелем собора был знаменитый Хьюлетт Джонсон[16], социалист и большой друг Советской страны [там же]. В 1934 и 1937 гг. он посещал СССР. За поддержку Советского Союза получил прозвище «Красный декан Кентербери» (The Red Dean of Canterbury). В июне — июле 1945 года он посетил СССР для участия в торжествах празднования победы над фашизмом. 6 июля 1945 г. он был принят И.В. Сталиным [Внешняя политика, 1947. С. 325]. Во время визита, 13 июля 1945 г., он был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Митрополит Николай был тогда рядом с Джонсоном. Сохранилась фотография, сделанная после награждения, где митрополит Николай держит Джонсона под руку. В опубликованном нами ранее отчете о работе ОВЦС за 1946–1953 годы отмечалось: «Неоднократными были за это время приезды в Москву настоятеля Кентерберийского собора д-ра Герберта Хьюлетта Джонсона» [Лактюхин, 2022. С. 196]. Во время его визитов в СССР в 1951 г. он получил в Москве Международную Сталинскую премию «За укрепление мира между народами». Размер премии составлял 100 тысяч рублей.

Митрополит Николай, осмотрев древний собор, который в 1942 г. пострадал от немецкой бомбежки, в своей речи сказал о том, «как страдания, перенесенные в дни войны нашими обеими Церквами и нашими народами, сближают нас между собой».

«Мы обошли здание собора, осмотрели его святыни, дворец, парк. Епископ Дуврский Розэ дал завтрак в честь нашей делегации», — писал митрополит Николай в ЖМП [Николай, 1945 (б). С. 33].

«В 3 часа мы присутствовали за вечерней, совершавшейся в Кентерберийском соборе», — отмечалось в ЖМП [там же. С. 34].

Михеева служба не интересовала, он наблюдал, не ведется ли слежка за членами делегации:

«Во время визита в Кентербери… мы присутствовали на вечерне в кафедральном соборе. И, как всегда, я смотрел незаметно по сторонам, не появятся ли знакомые лица, мелькавшие на предыдущих встречах, отличавшиеся своим внешним видом, явно нецерковным, и необычным поведением. На этот раз ничего подозрительного не заметил» [Михеев, 2005 (б)].

Митрополит Николай отметил отношение простых англичан к церковной делегации из Москвы:

«Всюду, где мы ни были, — в Лондоне, в Йорке, в Кентербери, в Виндзоре, — всюду мы видели множество английских граждан, приветствовавших наш приезд и провожавших нас добрыми пожеланиями и дружескими возгласами. И каждый раз для нас это было новым и новым доказательством симпатий широких слоев английского народа к русскому народу» [Николай, 1945 (б). С. 34].

14 июня был праздник Вознесения Господня. «В этот день мы совершали литургию в обширном и благолепном греческом кафедральном Софийском соборе в Лондоне», — писал в своем отчете в ЖМП митрополит Николай [там же. С. 34].

Величественный собор святой Софии расположен в районе Бейсуотер на Москоу-роуд. Хотя Константинопольский патриархат и перешел еще в 1920-е годы на новоюлианский календарь, пасхалия осталась прежней, а праздник Вознесения привязан к Пасхе. Обращает на себя внимание то, что фактически митрополит Герман предоставил право возглавить служение митрополиту Николаю, которое совершалась по традиции Русской православной церкви, на что обратил внимание последний в своей статье:

«Возглавлял литургию митрополит Фиатирский Германос. Сослужили ему: митрополит Николай, наши русские делегаты и греческое духовенство собора. Митрополит Германос только возглавил богослужение, но фактически предоставил вести его митрополиту Николаю по нашему русскому чину… По окончании литургии митрополит Германос обратился к митрополиту Николаю с приветственной речью на греческом языке, в которой высказал радость Матери-Церкви вселенской, принимающей в свои объятия представителя Русской Церкви-Дочери. Из собора мы прошли в помещение митрополита Германоса, который дал завтрак в честь русской делегации. За столом митрополиты Германос и Николай вновь произносили речи» [там же. С. 34].

Затем делегация направилась в Лондонский университет:

«В 4 часа 30 минут этого дня Лондонский университет устраивал прием в честь делегации. На приеме присутствовали: архиепископ Кентерберийский, митрополит Германос, епископы, профессора университета, наш посол Ф.Т. Гусев и другие приглашенные гости. С речами выступали вице-канцлер (проректор) университета Хортон Бэнк, профессор славянского отделения Сили (Seely) и митрополит Николай» [там же. С. 35].

Митрополит Николай со свойственным ему красноречием ответил на выступления руководства университета. Гости после приема осмотрели библиотеку университета. Вечером представители Московского патриархата посетили богослужение в кафедральном соборе св. Павла. Затем состоялся торжественный обед.

«После богослужения настоятель пригласил нас к обеду, который был дан им в самом старом здании Лондона (Vintners’ Hall). Присутствовало много гостей, встречавших и провожавших русскую делегацию аплодисментами. В числе присутствовавших — архиепископ Кентерберийский, митрополит Германос, епископы Гибралтарский[17], Челмсфордский и мн. др., а также наш посол Ф.Т. Гусев» [там же. С. 36].

Утром в воскресенье состоялось посещение парламента Великобритании: «15 июня утром наша делегация посетила парламент (Палату общин). Нас сопровождал член парламента д-р Прайс, который по прибытии нашем в Палату общин представил нас председателю (спикеру) г. Брауну. Ровно в 11 часов мы наблюдали старинную церемонию шествия спикера в его традиционном одеянии на заседание Палаты. Это заседание было последним перед роспуском Палаты, и мы присутствовали в зале заседаний при чтении указа о роспуске парламента» [там же. С. 34]. 15 июня 1945 г. согласно соглашению правивших тогда консерваторов и лейбористов, был распущен парламент, а датой всеобщих выборов назначено 5 июля 1945 г. Большинство в парламенте получили лейбористы.

Важнейшим событием визита стало посещение русского прихода, от которого берет свое начало Сурожская епархия Московского патриархата, учрежденная в 1962 г.

По-видимому, посещение прихода, как и вообще общение с русскими эмигрантами, не входило в первоначальный план визита в Англию, утвержденный в Москве. Как свидетельствовал Н.М. Зернов, протоиерей Владимир Феокритов пригласил митрополита возглавить службу во время встречи с ним в Лондоне: «Самым неожиданным оказалось для нас их желание посетить русский приход. Наш настоятель, отец Владимир Феокритов имел длинную беседу с митрополитом, который принял приглашение приехать в нашу церковь» [Зернов, 1970]. Если бы посещение храма входило в программу визита, то, несомненно, была бы утром отслужена литургия, а визит прошел днем.

В ЖМП об этом говорилось:

«В 2 часа дня мы направились в русскую православную церковь Св. Апостола Филиппа. Здесь нас ожидали настоятель храма протоиерей В. Феокритов и собравшаяся русская колония в Лондоне. Этот приход в каноническом отношении еще не принадлежит к Московской патриархии, но воссоединение большинства его с Матерью-Церковью русской уже подготовлено и составляет вопрос ближайшего времени. Мы выслушали приветствие протоиерея В. Феокритова, краткое молебствие, и митрополит Николай выступил с обширным словом, в котором говорил о нашей Церкви, о влечении к ней русских людей во всех странах света, о ее широко раскрытых материнских объятиях. Русские люди с затаенным дыханием слушали его; многие плакали — слезы тоски по Родине, слезы радости при встрече с русским митрополитом, посланцем Матери-Церкви. Все окружили нас и просили передать низкий поклон матушке России. Митрополит Николай всех благословил, и, как нам позже сказали, русские прихожане в течение двух часов не расходились из храма, обмениваясь впечатлениями и поздравляя друг друга со «второй Пасхой»» [там же. С. 38].

Протоиерей Владимир Феокритов[18] был священником русской диаспоры в Великобритании. Служил в Лондоне и до революции, а с 1939 г. возглавил русский приход. Автор книги о русском приходе в Лондоне М. Сарни пишет, что летом 1921 г. англикане предложили передать настоятелю закрытого посольского храма в Лондоне церковь апостола Филиппа, большой храм недалеко от вокзала Виктория, который можно было приспособить для православных богослужений. Предложение было с благодарностью принято. Хотя церковь была освящена во имя Успения Божией Матери, «но почтовый адрес оставался прежним — церковь апостола Филиппа, и имя «прижилось»». В иконостас были помещены иконы и Царские врата из Посольской церкви». Ровно 100 лет назад, в феврале 1924 г., после признания Англией СССР, здание посольства заняли советские дипломаты и возглавлявший до этого момента посольство, переименованное в Офис содействия русским эмигрантам, Е.А. Саблин покинул его [Кононова, 2004. С. 194]. Это был царский дипломат, возглавлявший русскую общину Лондона и являвшийся почетным старостой русского храма.

С конца 1920-х гг. в храме существовали две отдельные общины, в юрисдикции РПЦЗ и в юрисдикции митрополита Евлогия, перешедшего в 1931 г. в Константинопольский патриархат. Последнюю до своей смерти в 1940 г. возглавлял прот. Николай Бер. После него приход возглавил протоиерей Владимир Феокритов. «Во время войны крыша церкви несколько раз страдала от бомбежек. Пожар, начавшийся от пробившей крышу зажигательной бомбы, удалось вовремя погасить, и никто не пострадал. На время войны часть церковной утвари была вывезена в Шотландию, в королевскую резиденцию Балморал, где тогда проживала Великая Княгиня Ксения Александровна» [Сарни, 2012].

Митрополит Сурожский Антоний вспоминал о роли о. Владимира в деле образования Сурожской епархии:

«Наша Епархия образовалась, начала быть в качестве прихода, под Митрополитом Евлогием. Когда же контакт с Русской Церковью стал возможен, отец Владимир Феокритов, который последовал за владыкой Евлогием, пока контакт был невозможен, сказал: «Нет, теперь контакт возможен, я возвращаюсь в Русскую Церковь». И привел приход обратно в Патриархию» [Кырлежев, 2003].

Сохранилось отпечатанное на машинке старой орфографией письмо протоиерея Владимира Феокритова митрополиту Николаю от 20 июня 1945 г. [19]. Письмо носит прощальный характер и было отправлено перед отъездом митрополита Николая в Москву. Он писал о значении посещения митрополитом Николаем лондонского прихода:

«Пятница 15 июня 1945 года войдет в историю Православного Русского прихода в Лондоне как великий день, положивший начало сближению нашего прихода с Московской Патриархией, чему так много, если не всецело, содействовали Вы, Святый Владыко, Вашим воистину отеческим, исполненным любви Христовой, понимания и сочувствия по отношению к нам, а также Вашим теплым, полным пламенной веры в светлое будущее Русской Право- славной Церкви обращением к моей пастве».

Это свидетельство еще раз подтверждает, что речь митрополита перед прихожанами храма в Лондоне произвела на них огромное впечатление и предопределила присоединение общины к Московскому патриархату.

В письме отражено и то условие, которое выдвинул митр. Николай приходу: отказ от использования церковного амвона для политической (т. е. антисоветской) пропаганды. Прот. Владимир писал:

«От себя лично и от лица прихода могу сказать, что мы всецело разделяем точку зрения Патриархии, что церковный амвон ни в коем случае не должен являться местом для какой бы то ни было политической пропаганды, и это требование Патриархии, конечно, будет строго исполняться».

Лондонского настоятеля интересовал еще один вопрос, который он поспешил отразить в своем письме митрополиту Николаю. Он указывал на особенный, полунезависимый статус своего прихода. Он просил «принять во внимание исключительное положение Лондонского прихода, члены которого в подавляющем большинстве состоят в Британском подданстве, вследствие чего распоряжением Епархиальной власти в свое время и была установлена формула моления за богослужением: «О стране Российской и чадах ея во отечествии и разсеянии сущих, о стране сей и Короле Великобритании…».

То, что митрополит Николай с уважением относился к полунезависимому статусу лондонской общины, подтверждает свидетельство митрополита Антония Сурожского:

«Позже, много лет спустя, я был назначен в эту страну, сначала духовником Содружества святого Албания и святого Сергия, а затем на приход, потому что отец Владимир скоропостижно скончался и больше некого было назначать. Мы были решительно настроены оставаться тем, чем мы были: с одной стороны, полностью преданными, принося свою преданность Русскому Патриархату, а с другой стороны оставаясь политически независимыми и свободными; и я вам дам один или два примера, каким образом это можно было осуществить; сделать это теперь — не проблема... Я помню, как Митрополит Николай Крутицкий прислал мне письмо, что он приезжает в Англию на съезд профсоюзов20. Это была политическая конференция; и я ему послал телеграмму — прошел всего год, что я был священником, так что это было дерзостью за пределом воображения: «Ввиду того, что вы приезжаете по политическим причинам, я прошу вас не приходить в храм; если вы все же придете, я не пущу вас в него». Я ожидал в ответ: «Вы лишаетесь своего места, и вы больше не священник для нас». В ответ я получил телеграмму: «Одобряю и благословляю». Вот отношение человека, полностью преданного Церкви и безгранично мужественного».

Н.М. Зернов справедливо указывает, что реакция русских в Лондоне на его приезд очень воодушевила митрополита Николая и способствовала организации его визита в Париж летом того же 1945 г.:

«Тёплый приём, оказанный ему в Лондоне русскими, так обнадёжил митрополита, что он решил поехать в Париж и вступить там в переговоры с митрополитом Евлогием и другими руководителями Церкви в столице русской эмиграции» [Зернов, 1970].

По воспоминаниям архиепископа Василия (Кривошеина), в ходе визита в Англию митрополит Николай принял в юрисдикцию Московского патриархата архимандрита Николая (Гиббса):

«Прибыв в Англию… узнал о нем много подробностей от архимандрита Николая (Гиббса) (1876–1963), православного англичанина, бывшего преподавателя английского языка у детей императора Николая II. Он последовал за ним в Тобольск и Екатеринбург и был принят в Московскую Патриархию из карловацкого раскола митрополитом Николаем во время его посещения Англии в 1945 году» [Василий (Кривошеин). С. 203].

В 1941 г. архимандрит (до принятия пострига. — Сидней Гиббс) основал в Оксфорде русскую общину и совершал богослужения в часовне ап. Варфоломея, основал домашний храм во имя свт. Николая.

Упоминание архим. Николая отсутствует в публикации в ЖМП, очевидно, в силу того, что он был в прошлом тесно связан с царской семьей. Полагаем, что архим. Николай присутствовал 15 июня 1945 г. в храме при его посещении митрополитом Николаем и имел в этот день возможность личного общения с ним.

Архим. Николай пользовался бесплатно комнатой в приходском доме лондонского храма, хотя не входил юрисдикцию митрополита Евлогия и поминал главу РПЦЗ [Мабин]. Еще в 1943 г. архим. Николай начал на богослужениях поминать святейшего патриарха Сергия наряду с главой РПЦЗ, что вызвало недовольство зарубежников. Английский православный исследователь жизни архим. Николая указывает: «…в июне 1945 года, когда митрополит Николай Ярушевич прибыл в Англию с визитом к архиепископам Кентерберийскому и Йоркскому, отец Николай Гиббс наконец смог подтвердить свою принадлежность Московскому Патриархату» [там же]. Со ссылкой на документы из личного архива архим. Николая, относящиеся к 1953 г., английский исследователь указывает:

«…верность отца Николая Московскому Патриархату была недолгой. В начале 1950-х годов, вскоре после открытия часовни святителя Николая в Оксфорде, он попытался снова сменить юрисдикцию, на этот раз на Фиатирскую Великобританскую архиепископию, но переговоры с архиепископом Афинагором (Каввадасом, † 1963) прекратились, как только обсуждение сосредоточилось на неразрешимых финансовых вопросах» [там же].

Согласно датированному 19 июня 1945 г. письму преподавателя Оксфордского университета Сергея Николаевича Большакова[21], 15 июня 1945 г. он встречался с протопресвитером Николаем Колчицким. В своем письме он пишет:

«Простите, что я расстался с Вами так спешно в пятницу вечером. Я едва успел на мой поезд в Оксфорд. Я был очень огорчен, так и не побеседовав с Владыкой Митрополитом. Надеюсь, что он теперь поправился от своей простуды». В приложение к письму С.Н. Большаков приложил свою «Заметку об Оксфордском Университете и Коллегии Церкви Христовой».

Посещение русского прихода заняло около полутора часов, к 16:00 делегацию снова ждали в Ламбетском дворце:

«В 4 часа архиепископ Кентерберийский дал в честь нашей делегации чай в Ламбетском дворце. На приеме присутствовали многие англиканские епископы — Гибралтарский, Дерб- ский, Челмсфордский, Херифордский и другие, настоятели храмов и прочие гости. Мы долго беседовали по церковным вопросам» [Николай, 1945 (б). С. 38].

В письме С. Н. Большакова упоминалось, что уже 15 июня митрополит Николай был простужен, в связи с чем, в субботу и воскресенье, 16 и 17 июня, митрополит Николай не участвовал в поездке в г. Йорк по приглашению архиепископа Йоркского. Об этом говорится и в статье о поездке в ЖМП:

«На 16 июня была намечена поездка в город Йорк. Ввиду нездоровья митрополита Николая в Йорк выезжали лишь протопресвитер о. Н. Колчицкий и иеромонах Ювеналий…» [там же. С. 39].

В Йорке вечером 16 июня русских отцов встретил архиепископ, затем «делегаты простояли краткую вечернюю службу в домовой церкви архиепископа» [там же].

В воскресенье, 17 июня, «делегаты были за ранней обедней, отслуженной в домовой церкви самим архиепископом Иоркским, а в 10 часов направились в Иоркский собор к поздней обедне на торжественное богослужение, на которое собралось около двух тысяч человек» [там же]. Состоялся обмен речами. Архиепископ вновь вспомнил свой визит в Москву:

«Осенью 1943 года мне самому выпало на долю большое преимущество посетить Москву. Я никогда не забуду большой любезности, с какой я был принят там, и того глубокого впечатления, которое произвели на меня обширные собрания верующих в кафедральном соборе Москвы...» [там же].

Протопресвитер Николай огласил письмо святейшего патриарха Алексия архиепископу Йоркскому и «поднес ему от Патриарха золотой докторский крест, принадлежавший покойному Патриарху Сергию»[22]. Докторский крест митрополита Сергия был дореволюционного образца. Исследовавший вопрос происхождения этой награды иерей Павел Бочков отмечает:

«Доподлинно не известно о том, кто в Православной Российской Церкви стал инициатором введения особого наперсного креста для докторов богословия, кто стал автором его эскиза, почему именно этих форм и кто, собственно, изготовил первый наперсный крест доктора богословия. Однако к началу ХХ века докторский наперсный крест уже был хорошо известен» [Бочков, 2022. С. 110].

18 июня утром отцы выехали в Лондон, где их уже ждал митрополит Николай, который поправился от простуды. Вечером вся делегация посетила посольство СССР:

«…посол СССР Ф.Т. Гусев устроил большой прием в честь русской церковной делегации, гостями на котором были высшие представители Англиканской Церкви во главе с архиепископом Кентерберийским, митрополит Германос, представители министерств, генералы и офицеры Красной Армии, находящиеся в Лондоне, и другие лица. Присутствовавшие долго не расходились, дружественно беседуя между собою» [Николай, 1945 (б). С. 40].

Михеев, описывая это мероприятие, сообщал подробности, касающиеся специфики его работы:

«Для нашей разведывательной службы такие приемы были полезны, они давали возможность проводить негласные встречи с нужными людьми, а также для установления полезных контактов. На приеме я встретил нашего оперативного работника, с которым были хорошо знакомы до войны, но сделали вид, что не знаем друг друга» [Михеев, 2005 (в)].

40-летний Федор Гусев, несмотря на свою молодость, к моменту прибытия в Лондон церковной делегации уже почти два года работал в Великобритании, сменив в 1943 г. И.М. Майского (Яна Лиховецкого), который более чем за 10 лет работы в Лондоне стал настоящим англоманом и не отвечал возросшим требования Центра, не мог давить на Черчилля, требуя открыть второй фронт. Ф.Т. Гусев, хотя и был обязан многим опальному М.М. Литвинову, сумел доказать Сталину свой профессионализм, сумел заставить себя уважать самого Черчилля, который поначалу открыто возмущался отзывом Майского и не хотел иметь дело с Ф. Гусевым. Эма Калмановна, супруга Гусева, сумела наладить хорошие отношения с женой Черчилля Клементиной, которая относилась к СССР гораздо лучше, чем ее супруг. В апреле — мае 1945 г. она более месяца провела в нашей стране, где встретила День Победы. Ф.Т. Гусев понимал, что церковная тема может помочь ему в выстраивании отношений с разными слоями общества в Великобритании. В отличие от И.М. Майского, он не был «салонным дипломатом», много ездил по стране. С одного приема делегации пришлось переместиться на другой, еще более помпезный: «В 6 часов 30 минут англиканская церковная общественность устроила обед в так называемом Никейском клубе» [Николай, 1945 (б). С. 40].

Никейский клуб (The Nikaean Club) обязан своим происхождением литургии, совершенной в Вестминстерском аббатстве в 1925 г. по случаю 1600-летия Первого Вселенского собора в Никее. Вечером был дан банкет в честь гостей, среди которых были патриархи Александрийский и Иерусалимский, а также представители всех других православных церквей, кроме одной. Именно один из гостей, архиепископ Упсальский Натан Седерблем, предложил англокатолическому экуменисту канонику Джону Дугласу (1869–1956) идею создания того, что стало Никейским клубом.

С 1930 г. клуб проводит обеды и ужины для экуменических гостей на последовательных конференциях в Ламбете. В 1937 г. по случаю Всемирной конференции Эдинбургской организации «Вера и устройство» (предшественницы Всемирного совета церквей) были организованы обеды для членов британских свободных церквей, а также гостей — лютеран и реформатов с континента.

Митрополит Николай сообщал в своей статье в ЖМП:

«Участниками обеда были архиепископ Кентерберийский и около 40 епископов Англиканской Церкви, англиканское духовенство, военные и светские лица — всего более 200 чело- век. В огромном зале клуба за этим обедом царила атмосфера непринужденности и теплоты. Председатель клуба, дин (настоятель) Норвичский, приветствовал русских гостей сердечным словом. Архиепископ Кентерберийский произнес речь, в которой говорил о своем уважении к Русской Церкви и о дружбе народов Англии и России. Выступая с ответной речью, митрополит Николай подчеркнул исключительную сердечность приема, оказанного русской деле- гации, и раскрыл мысль о значении Русской и Англиканской Церквей в жизни своих народов. Шумные и долгие аплодисменты покрыли речь митрополита Николая» [Николай, 1945 (б). С. 40].

На следующий день состоялась новая встреча с архиепископом Йоркским:

«19 июня архиепископ Йоркский прибыл с визитом к митрополиту Николаю, который в благодарность за дружеское гостеприимство подарил архиепископу Владимирскую икону Божией Матери, художественно оформленную, в золоченой ризе с жемчугом» [там же].

Для подарков зарубежным архиереям советское правительство выдавало артефакты из музейных коллекций.

Сохранилась карточка-приглашение от имени министра Батлера (Richard Austen Butler, Baron Butler of Saffron Walden). где указано, что делегация ожидается 19 июня в ресторане отеля с 13:15 до 13:30. Согласно штампу на конверте, приглашение было отправлено из правительственного офиса 13 июня в 19:15. Батлер был известным по- литиком Консервативной партии, занимал должность министра труда и социальной службы всего месяц (25 мая — 26 июня 1945 г.). До этого он занимал пост министра образования, на котором, активно взаимодействуя с Англиканской церковью, добился пере- дачи значительной части церковных школ в руки государства. На приеме присутствовали архиепископы Кентерберийский и Йоркский.

В статье митр. Николая о поездке в Лондон приведена речь министра Батлера. Он, в частности, сказал:

«…мы тем более рады приветствовать сегодня наших достойных друзей. Мы в этой стране с интересом читали о том, каким образом Русская Церковь слилась воедино с борьбой и страданиями народа, и об их крупных сборах, оказавших материальную поддержку необходимому снабжению героических русских армий танками и другим военным снаряжением» [там же. С. 40–41].

Митрополит Николай в своей статье так изложил содержание своей ответной речи:

«…благодарил Правительство Его Величества за оказанное дружественное гостеприимство, поделился впечатлениями от пребывания в Лондоне и говорил о единении Русской Церкви со своим народом в прошлом и настоящем» [там же. С. 41].

Премьер-министр Черчилль не принял церковную делегацию из Москвы, т. к. его отношение к СССР в эти месяцы становилось все более негативным, он был недоволен тем, что СССР контролировал всю Восточную Европу и Восточную Германию. В итоге, уже выйдя в отставку и отправившись в США, он провозгласил концепцию «железного занавеса» в своей знаменитой Фултонской речи в США, которая была произнесена 5 марта 1946 г. Именно во время визита делегации завершалось по заданию Черчилля формирование оперативного плана «Немыслимое» (англ. Operation Unthinkable), который предполагал начало войны в Восточной Европе Великобритании и США против СССР. Черчилль стремился создать в Польше прозападное государство. 18–21 июня 1945 г., в последние дни пребывания церковной делегации в Англии, в Москве судили шестнадцать польских общественных деятелей, обвиненных в преступлениях против Советской армии в Польше. Поэтому встреча митрополита Николая с представителем правительства Черчилля, хотя Черчилль и Батлер не любили друг друга, не могла быть открытой и особенно дружелюбной.

19 июня, после официальной встречи с Батлером, митрополит Николай и его спутники посетили заседание Национальной церковной ассамблеи Англиканской церкви. Этот орган возник в результате того, что управлявший Церковью ранее парламент перестал иметь к началу XX в. чисто англиканский состав и не мог принимать решения, как жить Церкви. В 1919 г. на основе Представительного церковного совета возникла Национальная ассамблея Церкви Англии, более известная как Церковная ассамблея. Исследователь англиканства В.В. Чернов отмечал:

«Таким образом, парламентарии были избавлены от необходимости самим заниматься проблемами Церкви и искать пути их решения. Они получали уже готовые тексты постановлений и могли быть уверены, что это именно то, что нужно Церкви» [Чернов].

Митрополит Николай подробно описал визит на Церковную ассамблею:

«В 4 часа 30 минут мы посетили заседание Всецерковной англиканской ассамблеи (собрания), сессия которой происходила в эти дни. Ассамблея составляется из всех епископов, а также делегатов от духовенства и мирян. Появление русских делегатов в зале заседания было встречено громом аплодисментов. Члены делегации заняли места впрезидиуме. Были произнесены приветственные речи архиепископом Кентерберийским, архиепископом Йоркским и деканом Норвичской епархии» [Николай, 1945 (б). С. 41–42].

Особо торжественно было обставлено присутствие митрополита Николая на соборном служении англиканского епископата, которое состоялось в тот же день в 17:30 в Вестминстерском аббатстве. Согласно специально отпечатанной на английском язы- ке программе церемонии, митрополита Николая и сопровождающих его священников хор должен был приветствовать песнопением «Многая лета». Затем уже должен был войти митрополит Фиатирский Герман. В ЖМП это излагалось так:

«Ровно в 6 часов, облачившись в мантии, англиканское духовенство и митрополиты Николай и Германос в своих мантиях и с посохами в руках из ризницы вышли в собор. Хор звонко и стройно пропел «тон деспотии». Через весь огромный собор процессия духовенства направилась к главному алтарю; англиканские священники и епископы шли парами по чину, начиная с младшего, за ними члены делегации, православные митрополиты. Заключали шествие англиканские архиепископы. Приблизившись к престолу, мы заняли левые места, архиепископы встали справа» [там же].

После приветствия, которое огласил декан (dean) Вестминстерского аббатства, были прочитаны молитвы, указанные в розданной участникам программе церемонии.

Архиепископ Кентерберийский с церковного амвона обратился к митрополиту Николаю, упомянув о кончине святейшего патриарха Сергия, он указал и на кончину своего предшественника:

«Мы также недавно лишились присутствия на земле выдающегося христианского вождя, моего глубоко любимого предшественника, архиепископа Уильяма Тэмпля[23]» [там же. С. 41–45].

Отвечая на эти приветствия, митрополит Николай особо отметил историческую близость церквей России и Англии. Он также вновь напомнил о важности визита делегации Англиканской церкви в Москву в сентябре 1943 г. Не могла не понравиться англичанам и похвала их нации:

«Для подтверждения дружественных чувств Русской Православной Церкви к Церкви Англиканской, для выражения чувств нашего восхищения перед подвигами британской армии и нашего глубочайшего сочувствия великому и благородному британскому народу в перенесенных им в дни войны страданиях я приехал к вам, и это пребывание мое среди вас для меня является высокой честью и счастьем» [там же. С. 45].

Восторженный прием, оказанный англиканским духовенством делегатам Московского патриархата, запомнился многим: «Речь митрополита Николая неоднократно прерывалась аплодисментами. Под аплодисменты же делегация покинула зал ассамблеи» [там же].

«В конце богослужения архиепископ Кентерберийский и митрополит Николай один за другим преподали общее благословение верующим, наполнившим величественный собор. Под перезвон многочисленных колоколов вечерня закончилась крестным ходом вокруг храма» [там же].

Согласно программе, первым благословение народу преподал митрополит Николай, а затем уже архиепископ Кентерберийский. Звон колоколов во время выхода духовенства из храма аббатства также был предусмотрен программой.

Затем состоялось посещение греческой общины храма св. Софии Фиатирской митрополии. Сохранилось письмо, подписанное тремя старостами греческого собора св. Софии, в котором они приглашали митрополита и его спутников на чай в Греческом доме 21 июня в 4 часа дня[24]. Однако в этот день утром делегация уже вылетала из Лондона, поэтому мероприятие перенесли на 19 июня.

В ЖМП отмечалось:

«В 8 часов состоялся чай, устроенный греческим православным приходом в Лондоне. Мы тепло были встречены греками во главе с митрополитом Германосом. Нас окружили вниманием, расспрашивали о нашей Родине и Русской Церкви. Церковный староста выступил с приветственной речью, на которую отвечал митрополит Николай» [там же. С. 41–46].

И без того напряженный график митрополита стал еще более насыщенным из-за внесения в программу чая с греками, а уже совсем поздно состоялась встреча с представителями главного раввина Великобритании Иосифа Герца (Joseph Hertz). Сам раввин Герц, видимо, не смог быть по здоровью. Ему было уже 73 года, и через семь месяцев, 14 января 1946 г., он умер. Он занимал свою должность с 1913 г. и с 1930-х гг. не был общепризнанным раввином для всех евреев Великобритании, потому что многочисленные мигранты из Восточной Европы, приезжавшие в Англию после начала преследований евреев нацистами в Европе, были более консервативными и не считали Герца достаточно авторитетным лидером. Раввин Иезекииль Абрамский (Yehezkel Abramsky) (1886–1976), который посетил митрополита Николая, был для новых мигрантов большим авторитетом, он родился в местечке около Гродно в Российской империи и знал русский язык, а также возглавлял авторитетный для всех иудеев Британии судебный орган — The London Beth Din (LBD). Его сопровождал другой авторитетный лондонский раввин — Иаков Бродецкий (Yaakov Leib Brodetzky). Митрополит Николай, который сам родился и вырос в Ковно (Каунас) на территории за чертой оседлости, где жило много евреев, имел опыт общения с ними. Раввины выразили «сожаление о том, что д-р Герц не смог лично приветствовать делегацию Русской Православной Церкви. Митрополит Николай благодарил и просил передать лучшие пожелания д-ру Герцу» [там же. С. 46].

В дальнейшем митрополит Николай будет организатором многих межрелигиозных мероприятий, а эта встреча была первым официальным зарубежным контактом Церкви с иудаизмом за пределами СССР.

Итоговая пресс-конференция была одним из ключевых мероприятий перед возвращением на Родину:

«В предпоследний день нашего пребывания в Англии, 20 июня утром, в нашем отеле состоялась пресс-конференция, на которой митрополит Николай говорил о целях приезда в Англию делегации от Русской Церкви, о впечатлениях от Лондона, об итогах пребывания делегации, а также отвечал на вопросы корреспондентов» [там же. С. 46].

В тот же день состоялась встреча с английским монархом: «В 4 часа дня наша делегация была принята Его Величеством королем Великобритании Георгом в Букингэмском дворце» [там же. С. 46–47].

После обмена речами, которые были опубликованы в ЖМП, состоялась беседа монарха с митрополитом Николаем.

Во время прощания с архиепископом у митрополита была возможность общения с супругой Черчилля:

«На этом прощальном визите пожелала присутствовать г-жа К. Черчилль[25]. Митрополит Николай обратился к ней с особым словом, выражая ей благодарность за заботы о России и призывая на нее и ее труды благословение Русской Православной Церкви[26]» [там же. С. 47].

Организацией самолета из Лондона для делегации занимался лично Г.Г. Карпов, который докладывал: «19 июня тов. БАРАНОВ из Гражданского Воздушного Флота сообщил мне‚ что самолет за митрополитом Николаем вылетит из Москвы в Гельсинки 20 июня» [Беглов, 2023 (б). С. 125]. В 12 часов 30 минут 21 июня делегация вылетела из Лондона и прибыла в Москву около 15 часов 22 июня, поскольку была остановка в Стокгольме.

Митрополит Николай так подводил итоги поездки:

«В течение этих дней, полностью насыщенных приемами, посещениями и богослужениями, руководители Англиканской Церкви окружили максимальной торжественностью все моменты пребывания делегации в Англии и проявили множество знаков сердечности и искренней дружбы. Все дни прошли в атмосфере исключительной теплоты… Тот, кто любит свою родину и гордится славой своего народа, поймет, какое чувство удовлетворения испытывали мы, слушая любезные слова привета и восхваления» [там же. С. 47–48].

Визит освещался в двух номерах газеты «Известия». И. Михеев вспоминал: «Через несколько дней из Лондона была получена информация о благоприятном впечатлении на прессу от нашего пребывания в Англии, выражавшая полное удовлетворение этим визитом» [Михеев, 2005 (в)]. Подборки переводов откликов зарубежной прессы на визит патриаршей делегации на Ближний Восток, составленные в совете, сохранились в ГАРФ и опубликованы недавно А.Л. Бегловым[27] [Беглов, 2023 (б)]. Михеев, очевидно, имеет в виду аналогичную справку по итогам визита в Великобританию.

Михеев по возвращении доложил о поездке своему начальству по линии НКГБ: начальнику отдела Г.Г. Карпову[28], а потом и его заместителю Э.М. Бартошевичу[29]. «Руководители разведки к моей поездке интереса не проявили. Это меня удивило» [Михеев, 2005 (в)]. Указанные руководители Михеева планировали таким же образом включить его в состав церковной делегации для готовящейся в августе 1945 г. поездки в Париж, но Михеев 3 сентября 1945 г. самовольно остриг бороду и усы, сделав невозможным свое пребывание в клире.

Реакция Карпова был резкой, а непосредственный начальник Михеева Эдуард Бартошевич воспринял ситуацию с пониманием:

«Я ответил Карпову, что не могу поехать в резиденцию патриарха. «Почему?» — спросил Карпов. «Я снял бороду и усы», — последовал ответ. Наступило молчание, а потом я услышал непечатное выражение, видимо с досады, и злую фразу: «Позвони Бартошевичу!» Позвонил Бартошевичу. В трубке послышался удивленный возглас: что случилось? Я объяснил, что к чему. Эдуард Михайлович понял и пригласил к себе домой вечером, после работы. Конечно, думал я, мне не следовало самовольно поступать так, ибо я поставил в неловкое положение Карпова, очевидно предложившего отцу Николаю включить меня в состав делегации, а те- перь он должен чем-то объяснять причину моей неявки в Патриархию» [Михеев, 2005 (в)].

Заместитель Карпова объяснил гнев своего шефа: «Эдуард Михайлович рассказал о планировавшейся поездке за рубеж церковной делегации, в состав которой был включен и я. Поэтому Карпов и рассердился» [Михеев, 2005 (в)]. Возможно, речь идет о поездке делегации из трех протоиереев во главе с прот. Николаем (Колчицким) в Германию, которая состоялась в октябре 1945 г. Однако то, что Михеев был кадровым офицером спецслужб, знал не только прот. Николай Колчицкий, но и митрополит Николай.

Поездка делегации митрополита Николая в Англию была несомненным успехом, который был зачтен руководителю совета Г.Г. Карпову. В июле 1945 г. он был утвержден в звании генерал-майора государственной безопасности.

Англиканская церковь стала до определенного момента союзником РПЦ, а главное — осуждала выпады против СССР со стороны Ватикана. В 1947 г. архиепископ Гарбетт осудил политику Ватикана, который рассматривал СССР как главного врага христианства [Болотов, 2011. С. 224].

В ходе визита раскрылся дипломатический талант митрополита Николая, который сумел не только произвести благоприятное впечатление на англичан, но и очаровать русских прихожан, а также выполнить задачи, поставленные перед святейшим патриархом. Как справедливо отмечает С. Чеботарев: «Владыка и вправду до определенного времени искренне верил в возможность развития государственно-церковных отношений в нашей стране, в их доброе будущее, многое де- лал для этого, часто в ущерб своей совести и правде... Надо признать, что, несмотря на все свои высокие административные посты и высокий сан, у него все же получилось в это трудное время остаться добрым человеком. Администратор не съел в нем христианина, как это, увы, часто бывало» [Чеботарев, 2023. С. 56].

Визит в Великобританию митрополита Крутицкого Николая и протопресвитера Николая Колчицкого закрепил успех Московского патриархата в отношениях с Англиканской церковью, Константинопольским патриархатом, положил начало созданию Сурожской епархии Московского патриархата, а также возвращению в Московский патриархат ряда епархиальных структур и отдельных приходов за рубежом.

Литература

Антонов К.М. Зернов Н.М. // Православная энциклопедия. — М., 2009. T. XX. — С. 114–116. Беглов А.Л. (а) Неизвестный эпизод советско-греческих контактов 1945 г.: встреча патриарха Московского и всея Руси Алексия (Симанского) греческими политиками в Египте // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2023. Т. 14. № 11 (133).

Беглов А.Л. Заметки Г.Г. Карпова о поездке Патриарха Алексия I (Симанского) на Ближний Восток в мае — июне 1945 года // Российский журнал истории Церкви. 2023. Т. 4. № 3. — С. 116–136.

Болотов С.В. Русская Православная Церковь и международная политика СССР в 1930–1950-е годы. — М.: Изд-во Крутицкого подворья, 2011.

Бочков П.В. Наперсный крест доктора богословия: история и современность // Ипатьевский вестник. 2022. № 2 (18). — С. 99–156.

Быстрова И.В. «Моя поездка в Россию»: визит Клементины Черчилль в СССР весной 1945 г. // Российская история. 2020. № 3. — С. 77–94.

Василий (Кривошеин), архиепископ. Воспоминания. Письма. — Н. Новгород, 1998. Василий Ратмиров // Православная энциклопедия. Т. 7. — М., 2004. — С. 93–94.

Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т. 3. 1 января — 3 сентября 1945 г.: Док. и материалы. — М.: ОГИЗ; Госполитиздат, 1947.

Додонов Б.Ф., Зайцева А.А., Копылова О.Н., Лукина К.А., Монгуш М.В. Первая паломническая поездка Патриарха Московского и всея Руси Алексия I на Ближний Восток 27 мая — 26 июня 1945 г. (Документы и материалы из фондов Государственного архива Российской Федерации) // Православный палестинский сборник. 2020. № 118. — С. 269–288.

Додонов Б.Ф., Зайцева А.А., Копылова О.Н., Лукина К.А., Монгуш М.В. Первая паломническая поездка Патриарха Московского и всея Руси Алексия I на Ближний Восток 27 мая — 26 июня 1945 г. (Документы и материалы из фондов Государственного архива Российской Федерации) // Православный Палестинский сборник. 2021. № 119. — С. 168–267.

Долгополов Н.М. Легендарные разведчики — 2. — М.: Молодая гвардия, 2021.

Зернов Н.М. На переломе: Три поколения одной московской семьи. Семейная хроника Зерновых (1812–1921). — Париж, 1970.

Каиль М.В. Церковная дипломатия и визит патриарха Алексия (Симанского) в Святую Землю 1945 года // Вестник Тверского государственного университета. Серия: История. 2020. № 4 (56). — С. 4–15.

Кононова М.М. Русские дипломатические представительства в эмиграции (1917–1925 гг.). — М., 2004.

Кырлежев А.И. Митрополит Антоний Сурожский: «Я предпочитаю умереть в России скорее, чем оставаться живым вне её...» [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.religare.ru/2_6219.html (дата обращения: 24.11.2023).

Лавринов В. Обновленческий раскол в портретах его деятелей. М.: Общество любителей церковной истории, 2016.

Лактюхин Д.А. Внешняя церковная деятельность Московского Патриархата в годы «нового курса» советского государства в отношении Церкви (1946–1953 гг.) // Христианство на Ближнем Востоке. 2022. Т. 6. № 4. — С. 166–202.

Мабин Н. ; Архимандрит Николай Гиббс: из Русской Православной Церкви в изгнании в Московский Патриархат [Электронный ресурс] // Режим доступа: https://bogoslov.ru/article/6026809#_ftn18 (дата обращения: 24.11.2023).

Михеев И. (а) Священник из фронтовой разведки // Наука и религия. 2005. № 7. — С. 22–25. Михеев И. (б) Священник из фронтовой разведки // Наука и религия. 2005. № 9. — С. 18–20. Михеев И.И. (в) Священник из фронтовой разведки // Наука и религия. 2005. № 11. — С. 36–38. Николай (Ярушевич), митрополит. (а) На приеме у И.В. Сталина // Журнал Московской Патриархии. 1945. №. 5. — С. 25–26.

Николай (Ярушевич), митрополит. (б) Поездка в Англию (Июнь 1945 г.) // Журнал Московской Патриархии. 1945. № 8. — С. 27–48.

Овсянникова П.А. Списки участников Собора 1945 года // Вестник Православного Свято- Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2: История. История Русской Православной Церкви. 2009. № 2 (31). — С. 120–130.

Пивоваров Н. Кого приглашали в СССР и кого отправляли за границу по религиозной линии (1943–1985 гг.) // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2017. Т. 35. № 1. — С. 185– 215.

Пребывание делегации Англиканской Церкви в Москве // Журнал Московской Патриархии. 1943. № 2. — С. 18–23.

Прием И.В. Сталиным Патриарха Алексия, Митрополита Николая и Протопресвитера Колчицкого // Журнал Московской Патриархии. 1945. №. 5. — С. 3.

Русская православная церковь в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Сб. док. / Федер. арх. агентство Рос. гос. архив соц.-полит. истории, О-во любителей церковной истории; сост. О.Ю. Васильева, И.И. Кудрявцев, Л.А. Лыкова. — М.: Изд-во Крутиц. подворья; О-во любителей церков. истории, 2009. — 786 с.

Сарни М. Русская Церковь в Лондоне. От Петра Великого до наших дней. — М.: Арефа, 2012. — 80 с.

Сафонов Д. Деятельность Управления Православного Палестинского общества под руководством В.А. Самарского в 1948–1950 годы (документы Государственного архива Израиля) // Христианство на Ближнем Востоке. 2020. № 1. — С. 28–70.СССР и германский вопрос. 1941–1949: Док. из Арх. внеш. политики Российской Федерации. T. I. 22 июня 1941 г. — 8 мая 1945 г. — М.: Междунар. отношения, 1996.

Фадеев И.А., Беглов А.Л. Американские представители в СССР и судьба советской религиозной политики в начале Великой Отечественной войны. Из корреспонденции отца Леопольда Брауна 1941 года // Новая и новейшая история. 2023. № 3. — С. 207–227.

Хилл К. Православие в Великобритании // Православная энциклопедия. Т. 7. — М., 2004. — С. 499.

Чеботарёв С.А. Иерусалимская игумения Афанасия (Лисенкова). История одной поездки // Теология: теория и практика. 2023. Т. 2. № 1. — С. 27–62.

Чернов В.В. Церковь Англии в эпоху мировых войн и межвоенный период. Часть 2 [Электронный ресурс] // Режим доступа: https://bogoslov.ru/article/6020838 (дата обращения: 24.11.2023).

Istavridis V.T. The work of Germanos Strenopoulos in the field of inter-orthodox and inter-christian relations // The Ecumenical Review. 1959. Т. 11. №. 3. С. 291–299.

Keith-Roach E., Eedle P. Pasha of Jerusalem: Memoirs of a District Commissioner under the British Mandate. New York, NY: St. Martin’s Press, 1994. 244 p.

___________________________________

1. Колчицкий Николай Федорович (1890–1961), протопресвитер Русской православной церкви (сфевраля 1945 г.), настоятель московского Богоявленского патриаршего собора в Елохове (с 1924 г.), управляющий делами Московской патриархии (1941–1960 гг.). Родился в Черниговской губернии. Окончил Черниговскую духовную семинарию в 1911 г., а в 1915 г.— Московскую духовную академию. В 1918 г.— священник Благовещенского собора в Харькове. В 1923 г. переехал в Москву. Вскоре был назначен настоятелем Богоявленского храма в Елохове. В 1941–1943 гг. находился в эвакуации в Ульяновске вместе с патриаршим местоблюстителем. В сентябре 1943 г. вошел в число постоянных членов Священного синода в должности управляющего делами Московской патриархии. В феврале 1945 г. возведен в сан протопресвитера. Скончался 11 января 1961 г. Похоронен в Переделкине.

2. С сентября 1941 года в Куйбышеве в эвакуации находилось посольство Великобритании.

3. Михеев указывает, что прибыл в июне 1942 г. в Ульяновск на именины митр. Сергия, но последний их отмечал 18 июля, т. к. принял постриг в 1890 г. с именем прп. Сергия. Полагаем, что память подвела старого разведчика.

4. Гарбетт [англ. Garbett] Сирил Форстер (6.02.1875, Тонгем, графство Суррей — 31.12.1955, Йорк), архиепископ Йоркский, английский церковный и общественный деятель, член палаты лордов Великобритании. После смерти в 1944 году архиепископа Кентерберийского Гарбетт должен был занять эту высшую должность, но отказался в силу своего возраста.

5. Щиборин Алексей Дмитриевич (1912–1988), советский посланник в Каире в период с 16.11.1944 по 07.02.1950.

6. Телеграмма патриарха Алексия от 13 июня 1945 г. (10 ч. 55 мин.) из Александрии (Египет) на бланке почтовой службы Global Wireless «Via Imperial». Приложен перевод с пометой: «Перевела Савельева» с подписью.

7. Гусев Фёдор Тарасович (1905–1987) — советский дипломат, посол СССР в Великобритании в 1943–1946 гг.

8. В своих воспоминаниях Михеев прямо указывает, что отец Николай догадывался, что он сотрудник спецслужб.

9. Зернов Николай Михайлович (9.10.1898, Москва — 25.08.1980, Оксфорд, Великобритания), богослов, историк Церкви и русской культуры, представитель экуменического движения. Архив и библиотеку Н.М. Зернова его вдова в 1990-е передала в Библиотеку иностранной литературы (ВГИБЛ, Москва).

10. Милица Владимировна Зернова, урожденная Лаврова (17 августа 1899, Тбилиси — 3 февраля 1994, Ок- сфорд), была доктором медицины, стоматологом, супругой Н.М. Зернова.

11. Зернова Софья Михайловна (1899–1972), сестра Н.М. Зернова.

12. Джеффри Фрэнсис Фишер (1887–1972), епископ Лондона в 1939–1945 гг.; архиепископ Кентерберийский в 1945–1961 гг. Сопредседатель британского Фонда помощи русскому духовенству и Русской церкви (The Russian Clergy and Church Aid Fund).

13. В 1922 г. Синод Константинопольского патриархата по инициативе патриарха Мелетия IV (Метакса- киса) создал новый диоцез Фиатира (по названию города в Малой Азии). Его центром стал Лондон, а в его юрисдикцию кроме Великобритании вошли Западная и Центральная Европа. Первым епископом Фиатир- ским стал и до своей смерти оставался митрополит Герман (Стринопулос) (1872–1951).

14. Гарольд Бакстон (1880–1976), епископ Гибралтара в 1933–1947 гг. Председатель британского Фонда по- мощи русскому духовенству и Русской церкви (The Russian Clergy and Church Aid Fund).

15. Альфред Кэри Волластон Роуз (Alfred Carey Wollaston Rose) (1884 — 9 апреля 1971) был шестым еписко- пом Дувра, Англия, с 1935 по 1956 г. Епископ Дувра традиционно заменяет архиепископа Кентерберийского в самом Кентербери, т. к. архиепископ находится в Лондоне в Ламбетском дворце.

16. Хьюлетт Джонсон (англ. Hewlett Johnson; 1874–1966) — англиканский священник и общественный деятель, доктор теологии, христианский социалист.

17. Епархия Гибралтара, епископ которой Гарольд Бакстон (Harold Jocelyn Buxton (1880–1976)) был на приеме, занимает самую большую площадь из англиканских епархий. А епископ Челмсфордский Генри Вилсон (Henry Wilson) был одним из самых консервативных англиканских епископов, в 1950 году он подал в отставку в знак протеста против передачи бракоразводных дел из судов высшей инстанции в низшие, что, как он считал, создало угрозу христианской морали.

18. Родился 28 июля 1881 г. Пел в хоре в часовне при российском посольстве в Лондоне. Обладал прекрасным голосом и свободно владел английским языком. Диакон (1914). Окончил Санкт-Петербургскую духовную академию. После революции остался в Великобритании. Протодиакон. Священник (1939). Служил священником, затем настоятелем (около 1939 г.) храма св. апостола Филиппа в Лондоне (188, Buckingham Palace Road, Victoria, London, SW 1), а также церкви преп. Сергия при Русском доме (5, Brechin Place, Gloucester Road, London, SW 7) (в юрисдикции митрополита Евлогия (Георгиевского)). С 1945 г. — в юрисдикции Московского патриархата. В 1947 г. проживал в Лондоне. Скончался 10 июля 1950 г.

19. Письмо митрополиту Николаю на личном бланке прот. В. Феокритова (на бланке указан адрес проживания в Лондоне: 14, Clarednon Road, Holland Park, London, W 11) от 20 июня 1945 г.

20. Это мероприятие, намечавшееся в 1950 году, было отменено, поэтому визит не состоялся.

21. Большаков Сергей Николаевич (27.07.1901, С.-Петербург — 21.09.1990, аббатство Отрив, Швейцария), церковный историк, журналист.

22. Степень доктора богословия была присуждена митр. Сергию в 1933 г.

23. Темпл Уильям (15 октября 1881 — 26 октября 1944) — архиепископ Кентерберийский (1942–1944).

24. Церковные старосты — митр. Николаю. 11 июня 1945 года. Под письмом две подписи по-гречески. Одна по-русски — Агезилай Авгерино. Оригинал на греческом на бланке собора св. Софии с приложением перевода.

25. В марте 1945 г. Клементина Черчилль посещала СССР. В годы Второй мировой войны супруга премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля баронесса Клементина Огилви Спенсер-Черчилль (1885–1977) не занимала никаких официальных должностей. Она организовала и стала президентом Фонда помощи России Красного Креста (Aid to Russia Fund), работавшего с осени 1941 г. до 1951 г. Фонд помогал Советскому Союзу медикаментами, оборудованием для госпиталей, продуктами питания. Благодаря прежде всего исключительному личному авторитету К. Черчилль в Великобритании [Быстрова, 2020].

26. Вскоре после отбытия церковной делегации 5 июля 1945 г. Консервативная партия проиграла выборы в парламент, и У. Черчилль на время перестал быть премьер-министром.

27. Справка по материалам ТАСС об откликах заграничной прессы в связи с посещением Патриархом Московским и всея Руси Алексием стран Ближнего Востока (20 июня 1945 г.) [Беглов, 2023 (б). С. 125].

28. Карпов в звании полковника с мая 1943 года возглавлял 5-й отдел 2-го Управления НКГБ СССР. В 1946– 1947 гг. в звании генерал-майора — начальник отдела «О» Министерства государственной безопасности СССР. Увольнение Карпова из МГБ было связано с приходом в мае 1946 г. в руководство министерством В.С. Абакумова, сменившего В.Н. Меркулова. В июле 1947 г. по решению нового министра ГБ он был освобожден от должности начальника отдела «О» и зачислен в запас МГБ СССР «по состоянию здоровья».

29. Бартошевич Эдуард Михайлович (18 марта 1908, Нижний Новгород — 1994, Москва) — советский религиовед и военный деятель, полковник государственной безопасности. По состоянию на 3 ноября 1944 г. являлся полковником государственной безопасности. Заместитель начальника 5-го отдела (борьба с антисоветскими элементами среди духовенства) 2-го Главного управления НКГБ СССР. В 1946–1949 гг.— заместитель начальника отдела «О» Министерства государственной безопасности СССР, начальником которого был Г.Г. Карпов, получивший в 1945 году звание генерал-майора.

Источник: Лактюхин Д.А. Визит митрополита Николая (Ярушевича) в составе церковной делегации на Ближний Восток и в Великобританию в июне 1945 года // Теология: теория и практика. 2023. Т. 2. № 4. С. 79–107.