Общецерковная аспирантура и докторантура
им. святых равноапостольных Кирилла и Мефодия

«Не участвуя лично в защите дорогого отечества, сознают величие и важность переживаемого момента…»: духовные семинарии Русской Православной Церкви в годы Первой мировой войны (по материалам отчёта обер-прокурора)
Анонсы
«Не участвуя лично в защите дорогого отечества, сознают величие и важность переживаемого момента…»: духовные семинарии Русской Православной Церкви в годы Первой мировой войны (по материалам отчёта обер-прокурора)
Приблизительное время чтения: 10 мин.
100%



Аннотация: Статья докторанта ОЦАД игумена Ферапонта (Широкова) посвящена организации учебно-воспитательного процесса в средних духовных школах Русской Православной Церкви на начальном этапе Первой мировой войны. На сегодняшний день исследователи истории России и Русской Церкви достаточно подробно осветили вопрос патриотического служения как Русской Православной Церкви в целом, так и отдельных иерархов в частности. В настоящей статье делается попытка рассмотреть и проанализировать первоначальный этап войны в контексте организации внутренней жизни духовно-учебных заведений. В основе исследования лежит Всеподданейший отчёт обер-прокурора Святейшего Синода В. К. Саблера за 1914 г., в качестве дополнительных источников привлечены материалы церковной периодической печати.

 ***

20 июля 1914 г. Российская империя вступила в крупномасштабный военный конфликт, вошедший в историю как Первая мировая война. «Война вошла в нашу жизнь внезапно. Правда, отдаленный гул войны глухими раскатами время от времени проносился в последние перед войной месяцы довольно явственно, но мирное население не придавало ему значения большего, чем какое может иметь обычно периодически повторяемое бряцание оружием народов, вынужденных пребывать в постоянной готовности к войне» [1, с. 5], – писал русский церковный писатель-историк, обер-секретарь Святейшего Синода С.Г. Рункевич. Эта война стала одним из самых масштабных вооруженных противостояний в истории человечества. В результате кровопролитной войны прекратили свое существование четыре империи.

Высочайший манифест, опубликованный сразу же после объявления Германией войны России, определял, что Российской империи предстоит «не заступиться только за несправедливо обиженную родственную нам страну (Сербию – П.Ш.), но и оградить честь, достоинство, целость России и положение ея среди Великих держав» [2, с. 346]. В истории России Православная Церковь всегда становилась объединяющей силой, главная цель которой было восстановление попранной справедливости. Святейший Синод, экстренно собравшийся в самый день начала войны, предписал обнародовать во всех храмах Высочайший Манифест о войне, а также совершить молебен о даровании победы русскому воинству. Были установлены особые молитвы за ежедневным богослужением о Государе и воинстве, а впоследствии и о раненых. Во всех храмах и монастырях устанавливался кружечный сбор: Синод призвал духовенство    и православную паству к пожертвованиям на лечение раненых, а также на оказание материальной поддержки семьям, чьи мужчины были призваны на фронт [3, с. 14]. На сегодняшний день достаточно изучена патриотическая деятельность как всей Русской Православной Церкви в годы Первой мировой войны, так и отдельных иерархов, и священнослужителей. Но следует отметить, что помощь нуждающимся оказывалась не только на поле боя, но и в тылу, где большое значение уделялось духовно-учебным заведениям.

С самого начала войны педагогические корпорации духовных школ повсеместно проявили желание оказать посильную материальную помощь раненым солдатам. Обер-прокурор Святейшего Синода Владимир Карлович Саблер в своем Всеподданейшем отчёте за 1914 г. отмечал: «Лишь только началась война, педагогический персонал духовно-учебных заведений, не довольствуясь личными случайными пожертвованиями на Красный Крест и другие подобные организации, проявил в различных местах стремление как-либо сорганизоваться для достижения сообща хотя бы и скромных, но все же осязательных результатов в деле оказания помощи раненым воинам» [3, с. 79]. По представлению ректора столичной Духовной академии епископа Ямбургского Анастасия (Александрова) Святейший Синод учредил комитет Красного Креста духовно-учебных заведений, руководителем которого был определен председатель учебного комитета при Синоде архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский). Владыка Сергий направил циркуляр во все духовные школы Российской империи, с целью определить готовность служащих духовных школ к пожертвованию на нужды военного времени в виде процентных отчислений из ежемесячного содержания. Данные пожертвования определялись на открытие и содержание лазарета русских духовно-учебных заведений имени преподобного Серафима Саровского. По замечанию В.К. Саблера, «корпорации духовно-учебных заведений откликнулись немедленно, с редким единодушием и сердечной готовностью» [5, с. 80].

Лазарет духовно-учебных заведений был оборудован на 100 кроватей и открыт 17 сентября 1914 г. в Минске, в помещениях местной духовной семинарии. Лазарет был принят под покровительство великой княжны Татьяны Николаевны. Помимо организации работы лазарета духовно-учебных заведений, в семинариях стали открываться собственные небольшие лазареты. Некоторые семинарии предоставляли свои помещения для организации госпиталей. Так, в частности, при Вологодской духовной семинарии 19 декабря 1914 г. был открыт епархиальный лазарет на 25-35 мест. В организации лазарета деятельное участие приняли священнослужители епархии и преподаватели семинарии [1, с. 383].

31 июля 1914 г. Святейший Синод издал определение, «согласно которому обозначалось начать учебный год в духовных школах в определенное уставами сих учебных заведений время» [4, с. 370]. Однако в виду того, что во многих семинариях развертывались госпитали и лазареты, Синод впоследствии позволил в отдельных местах отсрочку учебных занятий. Также возникли определенные трудности с прибытием учащихся в семинарии после летних каникул, в виду нарушения работы путей сообщения [5, с. 22].

10 сентября 1914 г. Святейший Синод своим постановлением признал неоправданным прекращение занятий в ряде духовных школ и предписал епархиальным архиереям тех епархий, где помещения духовных школ полностью или частично переданы под нужды войны, организовать учебный процесс в свободных епархиальных помещениях, а в случае необходимости – обращаться за помощью в Министерство народного просвещения. Полагалось возможным проведение занятий и в вечерние часы. В тех случаях, когда не имелось никакой возможности ведения учебного процесса, предписывалось указать воспитанникам книги для самостоятельного чтения, а также темы для письменных работ для того, чтобы «когда явится возможность начать учебные занятия, можно было по некоторым предметам, по которым учащиеся готовились дома, сократить количество уроков, увеличив число уроков по другим предметам, прохождение коих было бы затруднительно для воспитанников без помощи учителя» [3, с. 262].

Учащиеся духовно-учебных заведений также проявили патриотическое стремление, которое выразилось желанием многих воспитанников поступить добровольцами в действующую армию[1] или в военные учебные заведения[2]. Святейший Синод   в декабре 1914 г. определил «возможным воспитанникам шестого класса, выразившим желание поступить добровольцами на военную службу, предоставить возможность сдать выпускные экзамены во второй половине января 1915 года» [3, с. 263]. Воспитанники, отправившиеся на фронт, принимались обратно в те же классы, в которых они обучались, без экзаменов, а в следующие – по экзамену. Помимо этого, в виду того, что многие семьи в виду военного положения вынуждены были уезжать из пограничных губерний вглубь страны, стали поступать обращения родителей о приеме детей для продолжения духовного образования в местных семинариях. Синод, определением от 28 августа 1914 г., постановил принимать учащихся в соответствующие классы «сверх комплекта, в соответствии с размерами училищных помещений» [3, с. 264].

При духовных семинариях были открыты санитарные отряды для транспортировки раненых солдат с вокзала до госпиталя. Помимо этого, воспитанники устраивали чтения книг и беседы, музыкальные концерты, помогали в написании писем, проводили сбор средств. В. К. Саблер отмечал, что учащиеся

«отказывались то от завтрака, то от утренней булки, то от сладкого блюда, то от выдаваемой казенной порции чая, то от наград (лучшие по успехам), то от елки на Рождество, прося стоимость всего этого передать на нужды войны» [3, с. 82].

Святейший Синод для урегулирования вопроса проведения итоговых экзаменов по окончании первого военного учебного года определил возможным завершить учебные занятия 1 мая в тех духовно-учебных заведениях, где нормальный ход учебного дела не прерывался. Также целесообразным полагалось проведение экзаменов только у выпускных курсов. В тех духовных школах, где занятия прерывались, определялось руководствоваться обозначенными ранее указаниями учебного комитата, или предоставить на утверждение свой план проведения итоговых испытаний [6, с. 87-88].

По замечанию С. Г. Рункевича, «опыт 1914-1915 учебного года выяснил чрезвычайную сложность последствий для духовно-учебного мира занятия духовно-учебных заведений. Для светских учебных заведений передача их зданий для нужд войск не сопровождалась такою ломкой всего строя жизни, какая по необходимости следовала для учебных заведений духовных. Там для учащихся жизнь вне учебного общежития давно была налажена, а для многих являлась неизбежною и естественною в доме родных. Здесь же были совершенно незнакомые в огромном большинстве с жизнью в чужом доме дети, только что вышедшие из-под уюта материнского крыла, неопытные, застенчивые, беспомощные» [1, с. 243-244]. Опыт проведения выпускных экзаменов без предварительных учебных занятий показал нависшую существенную проблему в жизни духовных школ и требовал её незамедлительного разрешения.

Второй и последующие учебные годы при военных обстоятельствах не принесли облегчения в организации учебно-воспитательного процесса в духовных школах. Все больше духовных школ было занято под нужды войны, что серьезно сказывалось как на учебное положение, так и на материальное состояние духовно-учебных заведений. В частности, в Вологодской духовной семинарии ухудшение условий проживания воспитанников было связано со значительным количеством военнопленных, которые проживали в городе. В августе 1916 г. из-за непростого экономического положения было закрыто общежитие при семинарии. Однако, как в Вологодской семинарии, так и в большинстве других духовных школ, несмотря на все трудности, учебный процесс полностью не прекращался вплоть до массового закрытия семинарий и духовных училищ, последовавшего в 1918 г. [7, с. 388].

   Библиография

1. Рункевич С.Г. Великая Отечественная война и церковная жизнь. Кн. 1: Распоряжения и действия Святейшаго Синода в 1914-1951 гг.: ист. очерки доктора церк. истории С. Г. Рункевича. Пг., 1916. 356 с.

2. Высочайший манифест // Церковные ведомости. 1914. № 30. С. 345-346.

3. Всеподданейший отчёт обер-прокурора Святейшаго Синода по ведомству православнаго исповедания за 1914 г. Пг.: Синод. тип., 1916. 144 с.: табл.

4. Определения Святейшего Синода // Церковные ведомости. 1914. № 31. С. 370.

5. Колыванов Г.Е. Русские Православные духовные семинарии в период от начала Первой мировой войны до февральской революции // Церковный историк. 2019. № 2. С. 20-46.

6. Определения Святейшего Синода // Церковные ведомости. 1915. № 11. С. 87-88.

7. Ферапонт (Широков), иером. Духовно-патриотическая деятельность воспитанников Вологодской духовной семинарии в годы Первой мировой войны // Церковь. Богословие. История: материалы VII Всерос. науч.-богосл. конф. (Екатеринбург, 8-10 февр., 2019 г.) / Екатеринбург. дух. семинария. Екатеринбург, 2019. С. 382-389.

   


[1] За 1914 г. более 200 человек.

[2] За 1914 г. более 300 человек.

Источник: Ферапонт (Широков), иером. «Не участвуя лично в защите дорогого Отечества, сознают величие и важность переживаемого момента…»: духовные семинарии Русской Православной Церкви в годы Первой мировой войны (по материалам отчета обер-прокурора) // Научные труды Самарской духовной семинарии. Самара : ООО «Слово», 2021. С. 232-239.